Коммерческое объявление.

Маленькое коммерческое объявление:
Во вторник, 3 июня,  в антикафе "Домик", с 6 часов вечера буду вести настольную ролёвку. Я, кстати, не знаю какие там расценки)

Удачу запивают какао.

Простите за столь долгое отсутствие, я немного потерялся в себе на днях.

Писать особо не о чем, так как ничего нового не произошло: я рисовал, боролся с комарами, спал и немного голодал. В лечебно-психиатрических целях, конечно. Так что начну, пожалуй, небольшой цикл историй о прошлом.

В самом конце 2012-ого, уже под Новый Год, я попытался помириться с родителями и в очередной раз жутко зафейлился. Тридцать первого числа, в пять утра, я вышел из их дома и на первой электричке направился в общагу родимого Физтеха, синячить. Вечером я в первый раз в жизни попробовал наркотики (это была гидропоника), выпил со всеми, что было выпить, и лег спать почти сразу после боя курантов. Раньше я очень любил рассказывать эту историю, но на самом деле она жутко уныла.

Через несколько дней я в в который раз проснулся всё в той же общаге и понял, что делать мне там нечего. И решил уехать из Москвы. В Мордовию – у меня там пара родственников, которые всегда изображали, что будут жутко мне рады.

Получилось уехать не сразу: как обычно, совершенно не было денег. К счастью, на Физтехе всё еще была славная традиция играть в покер, сменившая преферанс.

Каждый вечер я ходил и искал кого-нибудь поиграть. Требуемая сумма (а билет стоит всего-то рублей шестьсот) несколько раз набиралась.  И сразу же пропивалась. Ну, правильно, зачем куда-то ехать, если и так всё хорошо?

В то время со мной случился необыкновенный случай,  который довел меня до истерического хохота.
Мы играли в одной из комнат с небольшим бай-ином, я пил какао из своей пивной кружки. Игроки за столом ничего собой не представляли, и я просто отдыхал. Но, как водится в общежитии, народ приходил и уходил, и в один прекрасный момент к нам присоединился человек, который был лучше меня. Когда я почувствовал неладное, увидев свою убывающую кучку фишек, я сразу начал играть агрессивнее, и очень скоро за столом мы остались вдвоём. Еще человек пять просто сидели и наблюдали: кто курил, кто пил чай, кто готовился к очередной последней пересдаче.

Я проигрывал и совершенно ничего не мог сделать: все мои обычные психологические приемы не работали, а математически я в покере не очень силен. Вариантов почти не оставалось.

Я вычитал это ещё в детстве, в книжке Асприна. Главный герой был вынужден играть на крупную сумму с сильным соперником, и использовал тот самый единственный шанс: поставил всё сразу.

Я стал играть олл-ин, не смотря в свои карты. Чаще всего мой оппонент пасовал, отдавая в лучшем случае блайнд; но иногда, когда ему приходило что-нибудь действительно хорошее (карманная пара, одномастные король и туз), он колировал моё всё (которое было заметно меньше его банка). И я выигрывал, раз за разом. У меня были разномастные четыре и пять – у него пара валетов – мне приходит стрит. У него – одномастные король и дама – на стол выходит шваль, и я забираю банк с парой двоек. Все в комнате собрались около стола и встречали открытие карт возгласами:

-Ага!

-У него опять ничего нет!

-Ему это не помешает, он заберёт.

-Ну не может так везти, в конце концов.

На четвертый или пятый раз я забрал всё. Соперник тяжело вздохнул, вышел из-за стола и сказал мне:

-Слушай, купи сегодня лотерейный билет подороже.

После той игры я почувствовал, что слишком долго испытываю удачу. Уехал.

Признаки выздоровления.

Сегодня ночью я почувствовал нечто невероятное.

Я, как обычно, не мог уснуть, попытался посмотреть фильм, написал небольшую заметку, рисовал при свете ноутбука (лампочки у меня нет хо-хо), и, как обычно,  к двум часам ночи мне всё это чертовски надоело.

Включил Chemical Brothers, отключил экран и начал танцевать в темноте. Танцевать я не умею совершенно, кстати.

Немного посветлело (у меня небо проясняется еще до трех часов ночи), и от скуки мне захотелось несколько раз подтянуться. Я нашёл приставную лестницу, прислонил к стене, встал под ней, ухватился за одну из ступенек.

Я сильно увлекся . Меня начало трясти от слабости и желания подтянуться еще раз.

Вдруг внизу живота возник сильный жар, как будто меня облили кипятком; я упал на пол, и мне казалось, что меня сейчас стошнит. Жар поднялся по всему телу, и ощущение из пугающего превратилось в приятное.

Мне стало тепло, как будто я всю жизнь лежал в холодной воде, и вдруг кто-то догадался открыть второй кран. Я почувствовал себя заново родившимся. Мне захотелось побежать куда-нибудь, выйти из дома, залезть на дерево, делать всё что угодно.

Я зафиксировал себя на лестнице, просунув ноги в проем между ступенями, свесившись головой вниз, начал поднимать и опускать свой корпус, удерживая себя только ногами. Меня захлестнула эйфория. Я как будто понял что-то, что казалось мне невероятно сложным, а оказалось невероятно простым.

Жар становился всё слабее, я встал обратно на пол. Во рту был приятный привкус железа.

Я достал нож и выковырял полупрозрачную пластиковую хрень, которая заменяет мне стеклопакет, из оконного проема. Взял свою «туристическую» подстилку (хоть убейте, не знаю, как она называется!) и  вылез на покатую крышу почти в чем мать родила. Ночь была довольно прохладной, но я чувствовал себя удивительно комфортно. Я положил эту чертову как-её-там-подстилку и лег, уставившись на холм передо мной, на светлеющее небо, на исчезающие звезды.

На рассвете я начал чихать, очарование пропало, и я забрался обратно через окно. Писать этот отчёт.

У меня получается.

Ночь.

Я еду в поезде. Вокруг меня, как ни странно, довольно много людей. Кто-то пьяный, кто-то опасливо и молча отсиживается. В конце вагона смотрят хоккей.

Я рисую вагон. Параллельные линии получаются кривыми, люди постоянно меняют позу и мне приходится дорисовывать их по памяти. Я беру чистый лист и начинаю опять.

-Эй, какой счет?

-Три два, в нашу пользу.

Тут до меня доходит, что кто-то смотрит телетрансляцию прямо в электричке, без наушников, и наш вагон из-за этого неуловимо похож на квартиру. Я оглядываюсь. И правда, кое-кто уже снял ботинки и сверкает носками, лежа на сиденье, кто-то переместился поближе к хоккею и распивает в том углу пиво.

На остановке заходит парочка то ли музыкантов, то ли просто пьяниц с электрогитарой и большой сумкой. Сумка оказывается комбиком, из неё вырастает микрофон. Смешной дядька в одной руке держит пиво, а другой растопыривает козу. Пытается ритмично трясти головой.

-Добрый вечер всем, денег и счастья! Вы знаете, я вообще не музыкант, я спекулянт, да и аппаратура у меня садится, так что я просто сыграю вам от души, как могу.

Пьяная компания свистит и аплодирует ему. В другом углу продолжается хоккей. Последние интроверты опасливо собираются вместе в центре вагона. Эй, они что, знакомятся друг с другом?

Наш музыкант начинает наигрывать «маму-анархию», звук то пропадает, то слишком громкий. Его новоявленные поклонники поют, путая слова в куплетах. Я откладываю бумагу и карандаш в сторону и тихо подпеваю. Всё равно скоро выходить. Вот и моя остановка.

Я иду вдоль шоссе и смотрю на звезды. Мне хорошо: я ел сегодня, у меня новые ботинки, сквозь подошву которых еще не чувствуется дорога.

У меня получается рисовать.

Завтра будет новый день.

Единственный человек.

Я вдруг осознал тот самый великий обман.

Нас с детства приучают к срокам. В школе мы должны вовремя усвоить программу, и даже если мы её не усвоим, никто не будет ждать нас и давать еще время. Конечно, можно остаться на второй год, но это считается величайшим позором и не практикуется.

Работа должна быть сделана в срок, ты должен вовремя научиться играть на музыкальных инструментах, если учишься в музыкальной школе, вовремя рисовать, если ходишь в художку, и вовремя получать вдохновение, если работаешь на стенгазету или имеешь проект.

Время. Время – вот он, тот самый обман. На самом деле - времени нет. Это - абстракция.

Впереди у большинства из нас – целая жизнь, которую можно провести  в гонке за достижения, защитив диплом в двадцать, устроив свою карьеру в тридцать, построив дом и вырастив такого же сына к сорока. Почему бы и нет?

Но задай себе вопрос: к чему ты торопишься? Неужели действительно так важно получать новые обязанности, очередной ачивмент на год раньше?

Знаешь, почему в школе постоянно поджимали сроки, и ходить в неё надо было каждый год? Нет, вовсе не для того, чтобы ты поскорее стал умненьким и взрослым. Общество боится, что ты найдешь себе занятие по душе, если не занять тебя каким-нибудь фуфлом, что ты, как герой «Заводного Апельсина», поймешь, что тебе к черту не сдался твой диплом и работа-три-недели-отпуска-в-год. Ты будешь неконтролируем. Потенциальный маньяк, революционер. Или Моцарт?

Когда я всерьез встал перед вопросом, что же я буду делать, как и зачем, я перепробовал много интересного. В какой-то момент мне показалось, что из меня выйдет отличный игрок в покер, и я до конца жизни смогу только этим заниматься. Я и вправду обыгрывал в живую многих, кстати, покеру спасибо за тот ноутбук, с которого я пишу. Но оппоненты быстро кончились (с незнакомцами не поиграешь из-за закона, а знакомым не в кайф кормить удачливого ублюдка), и я перешел к следующему этапу: дал волю своей клептомании, которая мучает меня с детства. Всё как учили в школе; днём читал учебники по взлому, а по ночам ходил, пробуя двери магазинов и кафе. Меня подвели нервы: после того, как я, наконец,  добился первых успехов, нужно было перейти к работе с сигнализацией, но я уже не смог.

Я – не смог. А ты – смог бы, если бы не был студентом престижного вуза-общежитие-иногородним-лучшие-преподаватели-бла-бла-бла. Вот зачем нужна сказка о времени. Торопись стать успешным!

Ты можешь развестись к сорока, или жить руку об руку до смерти, или вообще не быть женатым, иметь детей ли не иметь, проработать двадцать пять лет на одном предприятии или всю жизнь играть на улице музыку, не смотреть на других женщин вообще или постоянно изменять. Всё это не сделает тебя лучше или хуже. Ты вообще можешь остаться никаким.

Твой характер, добрый, злой, последовательный, непоследовательный – любой – появляется только тогда, когда ты начинаешь сожалеть. Это не значит, что характер есть только у людей, достойных порицания, нет. Дело в том, что все мы, даже самые лучшие, совершали действительно скверные поступки.

Вопрос состоит уже не в том, какой у тебя характер. Есть ли  он вообще? Именно тогда, когда ты вдруг осознаешь что-то, что ты наделал, когда ты понимаешь, что ты уже не вернешься назад и не поступишь иначе, тогда он появляется.

Оглянись вокруг. Подумай, действительно ли то, чем ты занят, требует внимания здесь и сейчас. Подумай еще раз, может, тебе стоит исправить какую-то ошибку, предотвратить её, пока это возможно?

Не волнуйся о будущем, и знай, что волноваться – то же самое, что решать алгебраические уравнения при помощи жвачек. Настоящие идеи редко посещают озабоченный ум.

Каждый день делай одну вещь, которую делать не умеешь. Например, пой.

Не будь безразличен к другим людям. Не связывайся с теми, кто безразличен тебе.  Отбрось их.

Не трать усилия на зависть. Иногда ты впереди, иногда – позади. Пусть длинен, и в конце ты всё равно останешься один.

Запоминай добрые слова, которые тебе говорят. Забывай оскорбления. Если тебе это удастся – расскажешь мне, как.

Храни любовные письма. Выбрасывай старые квитанции.

Не жалей, если не знаешь, чем тебе заняться в жизни. Самые интересные люди из тех, кого я знаю, понятия не имеют, что они хотят делать.

Будь добр к просящему. Ты вспомнишь его, когда он уйдет.
Наслаждайся своим телом. Используй его, как можешь. Не бойся его и того, что думают о нем другие. Это – лучшая вещь из всех, что у тебя были и будут. Танцуй. Если тебе негде танцевать, танцуй там же, где спишь.

Узнай своих родителей. Они уйдут раньше, чем у тебя кончатся другие дела.

Помни, что друзья приходят и уходят, но ты всё равно должен за них держаться.

Все мы верим в то, что на нас возложена какая-то особая миссия, но впереди – целая жизнь, и от того, как ты выполняешь свои квесты, мир не рухнет. Единственный человек, ожидания которого ты должен оправдать – ты.

Ты.

Проснуться.

Поговорим о снах.

В детстве, где-то в 7-8 лет, меня преследовал очень интересный кошмар:

Вот я, в обычной обстановке. Вот моя мать рядом. Мы едем в трамвае или идём по улице. Вдруг мир становится другим, неправильным:  скажем, трамвай оказывался в лесу. Все люди вокруг пропадают, включая мою мать. Я остаюсь совершенно один, мне безумно страшно. Я даже не могу понять, что это сон, и поэтому не могу проснуться.

Подобные сны преследовали меня постоянно, и я боялся спать. В пятом классе, когда мне было девять лет, я специально брал книгу на ночь и читал, читал, чтобы не уснуть. Под утро я выключался без сновидений и досыпал своё на уроках или днем, когда спать было спокойно и безопасно. В целом, как я уже писал в другой заметке, я был очень болезненным ребенком: в те самые девять лет я весил всего двадцать-двадцать пять килограмм. Мне не очень нравились люди, и я невероятно кайфовал, находясь дома один (мои родители тогда оба работали). Кроме того, я уже тогда был довольно странным: у меня была целая коллекция краденых вещей и ещё несколько фетишей, которые я, пожалуй, опущу. Эти милые мелочи доставляли мне невообразимое удовольствие  и отлично заменяли как общение с девчонками, так и кучу других радостей жизни, о которых я узнал позже.

Нет, не надо думать, что я совсем уж чурался остальных детей. У меня всегда была пара-тройка друзей, таких же странных, как и я.

Но это было все днем. Ночью я панически боялся заснуть, потому что во сне моё одиночество становилось проклятием.  Бродил по квартире. Я привык ходить тихо, до сих частенько пугаю людей внезапным появлением.

Мне очень нравилось всё, связанное со смертью:  я посмотрел и от «Заката до рассвета», и кучу других интересностей так рано, что в более позднем возрасте не сразу понимал, что уже видел эти фильмы. При этом, как ни странно, эротические сцены меня всегда смущали и отталкивали: я до сих пор иногда закрываю фильм сразу, как только главные герои лезут в постель. Как-то уж слишком неестественно они это всегда делают, не находите?

Напомню: страшные сны всегда начинались со сцен нормальной жизни, а я всегда ходил невыспавшимся. Это играло со мной злую шутку: я часто не мог понять, в реальности нахожусь или сплю. До сих пор помню несколько довольно стыдных сцен, произошедших в состоянии этого полубреда, а я даже не знаю до сих пор, были ли они на самом деле или только привиделись. И спросить не у кого.

Мать несколько раз приглашала ко мне людей, которые вели себя как психологи. Сейчас я уже не уверен, кем они на самом деле были. Это почти всегда были красивые молодые девушки (почему-то всегда доверял симпатичным людям). Иногда я рассказывал им о кошмарах.

Как-то, раз, помню, я задвинул целую теорию о том, что такие сны происходят со мной из-за того, что я не могу управлять своим духом. Далее я объяснил очередной девушке (разговаривали мы всегда наедине, без матери), что и как работает в этом мире, что сны являются галлюцинациями мозга и выражением скрытых страхов, и вообще я тут самый умный, а глупая мама не понимает проблем. Было мне тогда восемь лет. Кстати, тот разговор тоже вполне мог быть сном.

Знаете, как я определяю свой возраст в тех или иных воспоминаниях?  Я вспоминаю обстановку вокруг меня. Мы ведь постоянно переезжали, и по внешнему виду квартиры, школы, улицы, из моих воспоминаний я с легкостью вспоминаю учебную программу того года, в каком по счету  классе я учился, и в итоге, сколько мне тогда было лет.

Я практиковался в работе со сном. Страх – лучший учитель. Нашел в отцовском книжном шкафу собрание сочинений Кастанеды и ещё кучу книг от издательства «София»(10 лет), и стал отличать грёзы от яви. Я превратил свои сны в полигон: уж там я точно мог творить всё, что хотел, не стыдясь и не стесняясь.

Мои сны были очень жестоки. Если там были люди, то они меня ненавидели, хотели догнать, поймать. А я был непобедим, мог сделать все.  Прыгнуть на любую высоту. Раскидать врагов, как кегли. Убежать от них. Догнать.

Однажды я убил своего деда во сне. По совпадению, он действительно умер  в том же году, позже. А на следующий день родился, наконец, мой брат. Родился уже с рыжими волосами на голове. Я, мать, оба - брюнеты. Рыжим был дед.

Что она тогда чувствовала? Я бы, наверно, сошёл с ума. Как жаль, что я совершенно не понимаю, как работает мир, могу только запоминать, записывать то, что остальные предпочитают забывать и считать случайностью!

Я был очень взволнован в один день, когда объяснялся с очень близким мне человеком. Мы ехали в лифте торгового центра, я молол языком от страха и случайно рассказал, как прыгал во сне балкона дома своего деда (он, кстати, улетел с того же балкона в том сне). Вдруг мужчина рядом с нами спросил, не долетал ли я вниз, не заканчивал ли свое падение? Я сильно удивился. Я привык за много лет быть неуязвимым в своём сне и совершенно перестал там чего-то бояться. Я ответил тому человеку, что долетал, и не раз, и каждый раз приземлялся мягко, как кошка. Он выразил удивление и добавил, что сам всегда боялся таких падений и каждый раз просыпался за миг до того, как разбиться.

Похожие сны с падениями бывали и у меня. В своем мире я мог лишить себя неуязвимости и прыгнуть вниз, всей кровью, всем телом, всеми нервами чувствуя скорую боль, чуть ли не задыхаясь от счастья смерти. И тоже просыпался – такое разочарование. Это было восхитительно страшно.

Иногда я опять, как в детстве, забываю, что не сплю и начинаю делать что-нибудь дурацкое, ненужное, волшебное. Такие моменты всегда очень личные, но, надеюсь, однажды я смогу о них написать. Они того стоят, они – мои сокровища.

До сих пор мне страшно и одновременно очень притягательно смотреть из окон высоких зданий, из поездов, с мостов. Мне невыносимо хочется прыгнуть, испытать эту страшно-веселую невесомость. И проснуться.

Клиентоориентированность.

В прошлом году я работал в антикафе. Заведения такого рода позволяют предлагают пространство и определенный комфорт за почасовую оплату, и поэтому некоторые из них по ночам превращаются в ночлежки. Конкретно наше располагалось в пешей доступности от вокзала, открыто круглые сутки, поэтому иногда люди приходили подождать поездов или открытия метро.

Но обычно клиентов в ночные будни было катастрофически мало, и персонал откровенно скучал. Мы смотрели фильмы, уходили бухать в бар, самые удачливые запирались в какой-нибудь комнатке и занимались сексом. Самое эпичное достижение было у паренька по прозвищу Пиво – от фамилии Бондарь: он умудрился притащить абсолютно непонятную девушку с пьянки (а может, и просто с улицы) и переспать с ней.

Второе место принадлежит также ему.

Будняя ночь. В клубе почти все свои. Кроме одного клиента, которому в три часа надо уходить на поезд. Расплатившись перед этим.

На кассе – Пиво. То есть должен быть на кассе. Девочки отвлекают клиента чаем и своим вниманием, а мы берем фонарики и ищем Пиво по всем комнатам. Да-да, толпа подростков не дает нормальному взрослому человеку расплатиться и уйти, аргументируя тем, что у них нет «пива», и это самое «пиво» надо срочно-срочно найти.

Кстати, в силу специфики заведения почти во всех комнатах выключен свет, и кто-то спит: на полу, на подушках, на пуфиках. А мы ходим с фонариками и осматриваем всех: он или нет?

Все давно знают, кто с кем и как, поэтому соседей некоторых девушек я не проверяю. Предполагать, что Пиво пристроился к парням – еще глупее. Только вот найти его никакая логика не помогает!

Клиенту скучно, он тоже берет фонарик и решительно идет на поиски. Он не в курсе нашей Санта-Барбары, и просто ищет подходящего по описанию человека. Находит. Под одеялом и не в одиночестве.

Я до сих пор не могу представить, что чувствовал этот человек, когда среди ночи искал кассира, переступая через сопящие парочки. Вспоминал молодость, может быть?

К черту всё, спать!

Прошло уже три недели. Я всё никак не могу отделаться от ощущения, что не живу, а вижу предсмертную галлюцинацию.
У меня не получается почти ничего из моих планов; не потому, что мне не везет или мир жесток, нет. Я сам не хочу, чтобы у меня что-то вышло, не верю в происходящее.
Единственный способ избавиться от этого чувства - рассказывать. Даже когда рассказывать не о чем, я рассказываю, что мне не о чем рассказывать, да.
Сам я, как ни странно, почти никак на всё это влияю. У меня есть ещё много тем, но что-то говорит мне, что их стоит приберечь. То самое что-то, которое будило меня и заставляло записывать под диктовку свои непонятные откровения. Я отвечал ему: "Нет, чувак, ты серьезно? Я же хочу спать, ну перестань, давай завтра!"
Последние сутки, наконец, спал, а не боролся с желанием писать. Лег спать вчера в семь утра, проснулся днем, опять лег, проснулся в десять часов вечера (надо было быть в девять в Москве, но какая, к черту, разница?), лег, проснулся опять (еще одна встреча пропущена, кхм).

Эй, ты, придурок, который мешал мне спать, где ты? Вернись, я все прощу!

Страх.

Теплый, солнечный осенний день. Неопрятный молодой человек и, словно в противоположность ему, с иголочки одетая блондинка идут по улице с недоеденным мороженым в руках и о чем-то говорят.

-Ты носишь крестик поверх одежды. Это украшение, или ты христианка?

-Ну, всё-таки христианка, наверно.

-Да-а, знаю я таких христиан. Весной поспорил о Евангелии, держа эту вашу книжку в руках, меня втроем и побили. Крестоносцы доморощенные.

-Вот глупости! И за что побили?

-Начитался книжек, решил поиграть в католика и доказывал неистинность вашей веры.

-А сам ты, значит, не католик.

-Конечно, нет. Сдались мне все со своими крестами, что вы, что они. Я верю в волшебство.

-Волшебник, значит. Ну ладно, рассказывай, ты же затем весь разговор начал.

-У меня есть союзник. Она – своего рода божество. Поклоняться ей надо так: сооружаешь синий алтарь из камней (хоть ведро синей краски на груду кирпичей вылей) и по особым дням садишься подле него и читаешь вслух книги. Если твое чтение ей нравится, она бывает в хорошем настроении и может помочь чем-нибудь. Помогает быстро запоминать, раскладывать все по полочкам, успокаивает. Главное – больше ей читать, или хотя бы рассказывать что-нибудь новое и интересное.

-Какие милые обряды. А как её зовут?

-Я не могу сказать без разрешения. Если хочешь знать, пойдем к ней сегодня. Я вас познакомлю.

Девушка вдруг останавливается и поворачивается лицом к говорящему. Её рот полуоткрыт, одна бровь смешно приподнята.

-Так ты что, говорил обо всём всерьез?

***

Осень следующего года.

Его задержали с утра в офисе. Пришёл пораньше, чтобы всё успеть, всё сделать, а проклятое начальство как будто специально сломало все планы!

Вышел из здания. Автобуса хрен дождешься, а потом еще застрянет в пробке…  Пешком, пешком, БЕГОМ!

Мимо проезжает чёртов автобус. И ладно с ним, все равно уже станция, вот она, уже.

Почему в вагоне метро никак не повлиять на движение, чёрт, чёрт, чёрт.

«Пожалуйста! Пожалуйста! Помоги мне, я опоздал, я никак не могу успеть!»

«Милый, милый, не бойся, у тебя все будет хорошо. Ты все можешь»

«Спасибо, спасибо, у меня всё получится, у меня всё-всё получится»

Он проверяет время. Нет, это катастрофа, это конец. Только вариантов всё равно нет, придётся успеть.

Выскакивает из метро, оглядывается. Таксисты.

-До вокзала, сколько?

-Триста.

-Столько нет, сто пятьдесят.

-Двести.

-Только быстрее, быстрее!

«Где ты? Где ты? Почему ты перестала говорить? Где-е-е-е ты? Мне страшно, пожалуйста, помоги мне!»

Страх – это вкусно. Я ложусь на плечи, оборачиваюсь вокруг шеи и шепчу, шиплю прямо в ухо

«Хххххозяйка зззанята-а. Она оссставила меня с-с тобой. Я-а-а думаю мы сссможжжем».

Доехали. Выскакивает из машины, бежит, напрямик, перепрыгивая заборчики, урны, сумки.

-Эй! Тебе тут не стадион!

Где же он? Где он? Где, чёрт бы его побрал, он?

Смотрит на время. Опоздал.

«Почему? Почему вы обманули меня? Вы же сказали, что всё будет хорошо! Почему?!»

Я молчу и наслаждаюсь.

***

Конец зимы.

Он в ужасе лежит и смотрит на меня. Мечтает сбежать в ад.

-Боже, что же я наделал, боже, боже. Я так виноват, так виноват. Что же я наделал…

Он то бормочет, то заходится в беззвучном крике.

Я слушаю его мысли. Как же вкусно!
«Но почему она ничего не слышит, почему она спит, почему не чувствует это?» - он смотрит на девушку, лежащую рядом, - «Почему я опять совсем один с этим?»

Я вежливо напоминаю ему, что он сволочь, скотина и не достоин жизни, и поэтому никто ему не поможет. Он бьется головой об стену и пытается закричать. Только воздух почему-то втягивается, а не выходит наружу. Ему хочется умереть от сознания собственной неправоты: он уже видит, как сейчас откроет окно и прыгнет вниз. Видит -  и не может пошевелиться.

Мне хорошо.

Неожиданно он пытается схватить меня, цепляется за мою тень и начинает её душить, грызть, ломать. Я на всякий случай отползаю в угол, вдруг еще убьется об меня?

«Я убью тебя! Я всегда мечтал убить такого, как ты, ты умрешь, и больше никогда не сможешь прийти ни ко мне, ни к кому-либо еще!»

Тень тает, но он чувствует подвох и внимательно смотрит в темноту. Ему страшно от того, что он сделал, ему страшно, что я сейчас съем его. Но я и так уже обожрался. Давненько не было так весело.

Я располагаюсь поверх занавесок, под потолком. Занимаю своим присутствием все три угла, кроме того, где люди лежат на диване. Сонно наблюдаю.

Он прижался спиной к стене и взял спящую за руку. Чувствует, что я еще тут, и пытается найти взглядом. Не понимает, что видит меня везде.

Как же тут здорово.

***

Весна.

Комната в коммуналке. Сейчас день, он не видит меня.

Чувствует себя обреченным. Я подхожу им к люстре, несколько раз сильно дергаю. Держится. Ставлю стул. Шнур от ноутбука? Не то.

В шкафу вместо двери занавеска, висит на веревке. Отлично. Беру его руками столовый нож и отхватываю кусок.

Охх, как же ему страшно. Лучшее из всего, что я видел. Сооружаю петлю, поднимаю его на стул, любуюсь композицией.

Отпускаю его. Хватит на сегодня.

«Богиня, хозяйка, хозяйка, хозяйка! Мать моя, любимая, дочь, помоги мне, я больше не могу! Дай мне хоть немного сил!»

Он просовывает голову и пинком отшвыривает стул.

Нет, идиот, что ты делаешь! Тебе не нужно вешаться, твою мать, я же умру от голода! Остановись!

***

Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук.
Я не коченею. Способен на звук.

Из легких, из рта вырывается стон.

Опять я был мертв, и опять воскрешён.

Тоже люди.

Созванивался недавно со своим братом. Каждый день его нагружают бесполезными обязанностями, которые он выполняет не особо старательно. По ночам мучает бессонница, все нормальные игрушки пройдены, а бесконечная муть типа Скайрима восторг уже перестала вызывать. Приходится залипать на сериалы и бесконечно одинаковые современные книги. Не сказать, чтобы они ему нравились, но как же еще убивать время?

Мать пытается контролировать его жизнь, решает с кем дружить хорошо, а с кем – нет, что есть хорошо, а что – нет, и как они проведут следующие выходные. По крайней мере ночью можно прошвырнуться до холодильника и никто не кричит «принеси телефон, пожалуйста!», «сходи за хлебом, пожалуйста!».

С доступными девушками не о чем поговорить, а у действительно умных и интересных нет времени на отношения. Школа только отнимает время, но это воспринимается в порядке вещей. Время все равно не на что тратить. Никто не объясняет, как заняться чем-то действительно интересным. Ты вообще никому не нужен, пока следуешь определенным правилам.

Услышав, что я теперь пишу, брат загорелся идеей и тут же начал думал, о чем бы мог написать он. Я помог зарегистрироваться и выслушал тонну идей.

У него юбилей через два дня: десять лет.

Кто виноват?

Наступил вечер, а вечер, как известно – самое лучшее время для историй о любви.

Знакомьтесь, три главных героя: умный мальчик Вадим, умная девочка Оля и очень умная девочка Женя.

Они жили в небольшом, по меркам Москвы, городе. Вадим со второго класса был влюблен в Женю: в таком возрасте ребята не чувствуют разницы между признанием чьего-то превосходства и любовью. Но Вадим, увы, был стрёмным. Он странно себя вел, странно выглядел и, наверно, странно выражал свою симпатию.

Стал нормальным (или научился притворяться?) Вадим только к 7-8 классу. Его изменила поездка в летний лагерь. Наверняка не скажу, что случилось: думаю, на него благоприятно повлияла смена обстановки. Вадим оказался неожиданно клёвым, веселым и просто на голову ушибленным. Такие всем нравятся.

В 8 классе самые умные представители школьного рода, в том числе умный мальчик Вадим, умная девочка Оля и о-о-очень умная девочка Женя, поехали в Москву бороться за честь города на олимпиадном поприще.
Напоминаю, у кое-кого еще любовь со второго класса.
Ехать нужно несколько дней, и ребята проводят это время вместе. Прекрасным вечером сидят на одной плацкартной койке Вадим и Оля, а напротив них что-то рассказывает Женя.

Мальчик увлеченно слушает и смотрит. Он вроде как даже очарован. Его предательская рука в порыве чувств начинает поглаживать чьи-то кончики пальцев.

Ах да, кончики пальцев рядом сидящей Оли. Как потом Вадим узнал из умных книг, это такой крутой пикаперский прием.

Внезапно Женя замолкает и начинает пристально смотреть на это действие. Затем все они начинают смотреть. И предприимчивая Оля устраивается поудобнее рядом с Вадимом. Так умеют пристраиваться только кошки, девушки и дети, ну вы понели.

Следующие несколько дней у ребят резко случилась первая любовь, первый секс и первый разрыв. По крайней мере, у девочки; бедняга, думаю, вообще не понимал что происходит.

Ошалев от происходящего, Вадим переходит к плану Б: на обратном пути он начинает игнорировать Олю полностью. Просто ложится на верхнюю полку и никак на нее не реагирует.
Девушка волнуется и не понимает, что же не так: ведь она все делала правильно!

Что делают люди, когда им плохо? Играют в романтиков: пьют, пишут и вешаются.  Оля начала вести дневник. Тетрадка была исписана полностью и преподнесена Вадиму на верхнюю полку плацкарты. Вадим еще больше, кхм, удивился, повертел тетрадку, подумал немного

                                                                                                     и выбросил её в окно.

Несколько лет герои-любовники избегали друг друга. Вадим начал дружить с любовью всей жизни, очень умной девочкой Женей. Они сидели на задней парте, и все у них было хорошо.
А Оля сидела на первой парте и смотрела назад. Мне было бы страшно на месте Вадима.

К одиннадцатому классу Вадим совсем разочаровался в отношениях (или они в нем), и его начала мучить совесть. Он решил извиниться. И извинился. По переписке. Мужик!

Перед выпускным Оля подошла к нему и предложила поговорить в последний раз. Почему бы и нет? В ходе разговора был заключен пакт о дружбе, мире и жвачке, и вроде все, наконец, устаканилось.
Пропустим самую стыдную часть выпускного и перейдем к концовке. Когда Вадим и Оля проснулись в одной постели, он спросил:
-Ну что, поговорили в последний раз?
Оля влепила пощечину и ушла. Второй раз он извиняться не стал, слишком опасное дело.

Воспоминания.

Я делю записки на два вида: написанное в кризисе для собственного спасения, и написанное в состоянии покоя, в шоке от того, что покой вообще бывает. Вещи второго типа тягучи, ленивы, философичны (черти, какое жуткое слово!). Мозг, который был  загружен вопросами «Что делать?» и «Кто виноват?», вдруг оказывается без работы и начинает функционировать вхолостую.

Погнали, вопщим.

Я с детства жил с кошками. Когда я родился, в моей семье уже была кошка Фредька. Младенцем я веселился с её котятами: Фредди оставляла их моей кровати и уходила куда-нибудь по своим делам, а я их тискал, гладил, душил, рвал и метал, уарррргх!
Мама-кошка иногда приходила не вовремя и, застав меня за таким, бежала в истерике к маме-человеку. Да, мне с детства не давали нормально оторваться.
Жили мы не очень богато и котят всегда пытались отдать. Только вот кошки – те еще ведьмы: каждый раз, когда в дверь звонили котолюбители, Фредди ныкала детей черт знает куда.

Когда их наконец-то отдали (по семейной легенде, в театр Куклачева), моя первая кошка погибла от удара током в подъезде. Конечно, это – трагическая случайность. Животные ведь не совершают самоубийств, не так ли?

С тех пор у меня аллергия на кошек. Ну и ладно, от девушек тоже бывают опухоли.

Некоторое время спустя мы взяли котенка. Васю. Девочку Васю.

Я в те годы был жутко больным и жутко тощим. Настолько тощим, что бедная кошка не могла укрыться от котоманьяка нигде: я пролезал за кресло и под кровать, в шкаф и на него. Главной игрой каждого вечера было заставить Васю спать со мной в обнимку и не дать ей сбежать к родителям.

У Васи котят не было очень долгое время. Она вообще была очень домашней, пугливой (еще бы, со мной жить). Как-то раз папа пытался показать кошке неквартирный мир: она стойко держалась аж до автомобилей. Около дороги нервы сдали, и остаток прогулки рукав отцовской куртки царапался и смотрел на мир очаровательными зелеными глазами. Самая кавайная версия Чужого: большая челюсть-рука и маленькая челюсть-лапа.

Мы переехали в дачную местность. Кошка дала котят: рыжего, толстого мальчика и дымную, стройную девочку. Теперь Вася сама приносила их в мою кровать перед уходом на ночные приключения.

Дом сгорел, и мои дети вместе с ним.