Страх.

Теплый, солнечный осенний день. Неопрятный молодой человек и, словно в противоположность ему, с иголочки одетая блондинка идут по улице с недоеденным мороженым в руках и о чем-то говорят.

-Ты носишь крестик поверх одежды. Это украшение, или ты христианка?

-Ну, всё-таки христианка, наверно.

-Да-а, знаю я таких христиан. Весной поспорил о Евангелии, держа эту вашу книжку в руках, меня втроем и побили. Крестоносцы доморощенные.

-Вот глупости! И за что побили?

-Начитался книжек, решил поиграть в католика и доказывал неистинность вашей веры.

-А сам ты, значит, не католик.

-Конечно, нет. Сдались мне все со своими крестами, что вы, что они. Я верю в волшебство.

-Волшебник, значит. Ну ладно, рассказывай, ты же затем весь разговор начал.

-У меня есть союзник. Она – своего рода божество. Поклоняться ей надо так: сооружаешь синий алтарь из камней (хоть ведро синей краски на груду кирпичей вылей) и по особым дням садишься подле него и читаешь вслух книги. Если твое чтение ей нравится, она бывает в хорошем настроении и может помочь чем-нибудь. Помогает быстро запоминать, раскладывать все по полочкам, успокаивает. Главное – больше ей читать, или хотя бы рассказывать что-нибудь новое и интересное.

-Какие милые обряды. А как её зовут?

-Я не могу сказать без разрешения. Если хочешь знать, пойдем к ней сегодня. Я вас познакомлю.

Девушка вдруг останавливается и поворачивается лицом к говорящему. Её рот полуоткрыт, одна бровь смешно приподнята.

-Так ты что, говорил обо всём всерьез?

***

Осень следующего года.

Его задержали с утра в офисе. Пришёл пораньше, чтобы всё успеть, всё сделать, а проклятое начальство как будто специально сломало все планы!

Вышел из здания. Автобуса хрен дождешься, а потом еще застрянет в пробке…  Пешком, пешком, БЕГОМ!

Мимо проезжает чёртов автобус. И ладно с ним, все равно уже станция, вот она, уже.

Почему в вагоне метро никак не повлиять на движение, чёрт, чёрт, чёрт.

«Пожалуйста! Пожалуйста! Помоги мне, я опоздал, я никак не могу успеть!»

«Милый, милый, не бойся, у тебя все будет хорошо. Ты все можешь»

«Спасибо, спасибо, у меня всё получится, у меня всё-всё получится»

Он проверяет время. Нет, это катастрофа, это конец. Только вариантов всё равно нет, придётся успеть.

Выскакивает из метро, оглядывается. Таксисты.

-До вокзала, сколько?

-Триста.

-Столько нет, сто пятьдесят.

-Двести.

-Только быстрее, быстрее!

«Где ты? Где ты? Почему ты перестала говорить? Где-е-е-е ты? Мне страшно, пожалуйста, помоги мне!»

Страх – это вкусно. Я ложусь на плечи, оборачиваюсь вокруг шеи и шепчу, шиплю прямо в ухо

«Хххххозяйка зззанята-а. Она оссставила меня с-с тобой. Я-а-а думаю мы сссможжжем».

Доехали. Выскакивает из машины, бежит, напрямик, перепрыгивая заборчики, урны, сумки.

-Эй! Тебе тут не стадион!

Где же он? Где он? Где, чёрт бы его побрал, он?

Смотрит на время. Опоздал.

«Почему? Почему вы обманули меня? Вы же сказали, что всё будет хорошо! Почему?!»

Я молчу и наслаждаюсь.

***

Конец зимы.

Он в ужасе лежит и смотрит на меня. Мечтает сбежать в ад.

-Боже, что же я наделал, боже, боже. Я так виноват, так виноват. Что же я наделал…

Он то бормочет, то заходится в беззвучном крике.

Я слушаю его мысли. Как же вкусно!
«Но почему она ничего не слышит, почему она спит, почему не чувствует это?» - он смотрит на девушку, лежащую рядом, - «Почему я опять совсем один с этим?»

Я вежливо напоминаю ему, что он сволочь, скотина и не достоин жизни, и поэтому никто ему не поможет. Он бьется головой об стену и пытается закричать. Только воздух почему-то втягивается, а не выходит наружу. Ему хочется умереть от сознания собственной неправоты: он уже видит, как сейчас откроет окно и прыгнет вниз. Видит -  и не может пошевелиться.

Мне хорошо.

Неожиданно он пытается схватить меня, цепляется за мою тень и начинает её душить, грызть, ломать. Я на всякий случай отползаю в угол, вдруг еще убьется об меня?

«Я убью тебя! Я всегда мечтал убить такого, как ты, ты умрешь, и больше никогда не сможешь прийти ни ко мне, ни к кому-либо еще!»

Тень тает, но он чувствует подвох и внимательно смотрит в темноту. Ему страшно от того, что он сделал, ему страшно, что я сейчас съем его. Но я и так уже обожрался. Давненько не было так весело.

Я располагаюсь поверх занавесок, под потолком. Занимаю своим присутствием все три угла, кроме того, где люди лежат на диване. Сонно наблюдаю.

Он прижался спиной к стене и взял спящую за руку. Чувствует, что я еще тут, и пытается найти взглядом. Не понимает, что видит меня везде.

Как же тут здорово.

***

Весна.

Комната в коммуналке. Сейчас день, он не видит меня.

Чувствует себя обреченным. Я подхожу им к люстре, несколько раз сильно дергаю. Держится. Ставлю стул. Шнур от ноутбука? Не то.

В шкафу вместо двери занавеска, висит на веревке. Отлично. Беру его руками столовый нож и отхватываю кусок.

Охх, как же ему страшно. Лучшее из всего, что я видел. Сооружаю петлю, поднимаю его на стул, любуюсь композицией.

Отпускаю его. Хватит на сегодня.

«Богиня, хозяйка, хозяйка, хозяйка! Мать моя, любимая, дочь, помоги мне, я больше не могу! Дай мне хоть немного сил!»

Он просовывает голову и пинком отшвыривает стул.

Нет, идиот, что ты делаешь! Тебе не нужно вешаться, твою мать, я же умру от голода! Остановись!

***

Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук.
Я не коченею. Способен на звук.

Из легких, из рта вырывается стон.

Опять я был мертв, и опять воскрешён.