Проснуться.

Поговорим о снах.

В детстве, где-то в 7-8 лет, меня преследовал очень интересный кошмар:

Вот я, в обычной обстановке. Вот моя мать рядом. Мы едем в трамвае или идём по улице. Вдруг мир становится другим, неправильным:  скажем, трамвай оказывался в лесу. Все люди вокруг пропадают, включая мою мать. Я остаюсь совершенно один, мне безумно страшно. Я даже не могу понять, что это сон, и поэтому не могу проснуться.

Подобные сны преследовали меня постоянно, и я боялся спать. В пятом классе, когда мне было девять лет, я специально брал книгу на ночь и читал, читал, чтобы не уснуть. Под утро я выключался без сновидений и досыпал своё на уроках или днем, когда спать было спокойно и безопасно. В целом, как я уже писал в другой заметке, я был очень болезненным ребенком: в те самые девять лет я весил всего двадцать-двадцать пять килограмм. Мне не очень нравились люди, и я невероятно кайфовал, находясь дома один (мои родители тогда оба работали). Кроме того, я уже тогда был довольно странным: у меня была целая коллекция краденых вещей и ещё несколько фетишей, которые я, пожалуй, опущу. Эти милые мелочи доставляли мне невообразимое удовольствие  и отлично заменяли как общение с девчонками, так и кучу других радостей жизни, о которых я узнал позже.

Нет, не надо думать, что я совсем уж чурался остальных детей. У меня всегда была пара-тройка друзей, таких же странных, как и я.

Но это было все днем. Ночью я панически боялся заснуть, потому что во сне моё одиночество становилось проклятием.  Бродил по квартире. Я привык ходить тихо, до сих частенько пугаю людей внезапным появлением.

Мне очень нравилось всё, связанное со смертью:  я посмотрел и от «Заката до рассвета», и кучу других интересностей так рано, что в более позднем возрасте не сразу понимал, что уже видел эти фильмы. При этом, как ни странно, эротические сцены меня всегда смущали и отталкивали: я до сих пор иногда закрываю фильм сразу, как только главные герои лезут в постель. Как-то уж слишком неестественно они это всегда делают, не находите?

Напомню: страшные сны всегда начинались со сцен нормальной жизни, а я всегда ходил невыспавшимся. Это играло со мной злую шутку: я часто не мог понять, в реальности нахожусь или сплю. До сих пор помню несколько довольно стыдных сцен, произошедших в состоянии этого полубреда, а я даже не знаю до сих пор, были ли они на самом деле или только привиделись. И спросить не у кого.

Мать несколько раз приглашала ко мне людей, которые вели себя как психологи. Сейчас я уже не уверен, кем они на самом деле были. Это почти всегда были красивые молодые девушки (почему-то всегда доверял симпатичным людям). Иногда я рассказывал им о кошмарах.

Как-то, раз, помню, я задвинул целую теорию о том, что такие сны происходят со мной из-за того, что я не могу управлять своим духом. Далее я объяснил очередной девушке (разговаривали мы всегда наедине, без матери), что и как работает в этом мире, что сны являются галлюцинациями мозга и выражением скрытых страхов, и вообще я тут самый умный, а глупая мама не понимает проблем. Было мне тогда восемь лет. Кстати, тот разговор тоже вполне мог быть сном.

Знаете, как я определяю свой возраст в тех или иных воспоминаниях?  Я вспоминаю обстановку вокруг меня. Мы ведь постоянно переезжали, и по внешнему виду квартиры, школы, улицы, из моих воспоминаний я с легкостью вспоминаю учебную программу того года, в каком по счету  классе я учился, и в итоге, сколько мне тогда было лет.

Я практиковался в работе со сном. Страх – лучший учитель. Нашел в отцовском книжном шкафу собрание сочинений Кастанеды и ещё кучу книг от издательства «София»(10 лет), и стал отличать грёзы от яви. Я превратил свои сны в полигон: уж там я точно мог творить всё, что хотел, не стыдясь и не стесняясь.

Мои сны были очень жестоки. Если там были люди, то они меня ненавидели, хотели догнать, поймать. А я был непобедим, мог сделать все.  Прыгнуть на любую высоту. Раскидать врагов, как кегли. Убежать от них. Догнать.

Однажды я убил своего деда во сне. По совпадению, он действительно умер  в том же году, позже. А на следующий день родился, наконец, мой брат. Родился уже с рыжими волосами на голове. Я, мать, оба - брюнеты. Рыжим был дед.

Что она тогда чувствовала? Я бы, наверно, сошёл с ума. Как жаль, что я совершенно не понимаю, как работает мир, могу только запоминать, записывать то, что остальные предпочитают забывать и считать случайностью!

Я был очень взволнован в один день, когда объяснялся с очень близким мне человеком. Мы ехали в лифте торгового центра, я молол языком от страха и случайно рассказал, как прыгал во сне балкона дома своего деда (он, кстати, улетел с того же балкона в том сне). Вдруг мужчина рядом с нами спросил, не долетал ли я вниз, не заканчивал ли свое падение? Я сильно удивился. Я привык за много лет быть неуязвимым в своём сне и совершенно перестал там чего-то бояться. Я ответил тому человеку, что долетал, и не раз, и каждый раз приземлялся мягко, как кошка. Он выразил удивление и добавил, что сам всегда боялся таких падений и каждый раз просыпался за миг до того, как разбиться.

Похожие сны с падениями бывали и у меня. В своем мире я мог лишить себя неуязвимости и прыгнуть вниз, всей кровью, всем телом, всеми нервами чувствуя скорую боль, чуть ли не задыхаясь от счастья смерти. И тоже просыпался – такое разочарование. Это было восхитительно страшно.

Иногда я опять, как в детстве, забываю, что не сплю и начинаю делать что-нибудь дурацкое, ненужное, волшебное. Такие моменты всегда очень личные, но, надеюсь, однажды я смогу о них написать. Они того стоят, они – мои сокровища.

До сих пор мне страшно и одновременно очень притягательно смотреть из окон высоких зданий, из поездов, с мостов. Мне невыносимо хочется прыгнуть, испытать эту страшно-веселую невесомость. И проснуться.